Всем привет! Меня долго не было в онлайне. Я не выпускала по | Ты уже? с Лизой Мороз
Всем привет!
Меня долго не было в онлайне. Я не выпускала подкаст. Не писала посты. Не снимала сторис (и вообще не заходила в инстаграм, только чтобы на сообщения ответить).
Все это время я провожу консультации с клиентами, занимаюсь спортом, учусь на курсе по лечению ПТСР и размышляю о своей жизни.
Меня очень подкосила война и мой побег из Украины, если честно. Я впервые познакомилась с чувством горя, которое упало на меня бетонной плитой. Горе не давало мне нормально думать, любить и смотреть в будущее. Горе буквально мешало мне дышать — оно заполнило мои легкие едким черным дымом. Из-за него я стала плохо видеть — оно залило мои глаза слезами.
Я горевала по жизни до войны. По времени, которое не могу проводить с моим Филиппом. По тому, что люди, которые могли бы стать моими друзьями, разъехались по разным странам. По квартире, которую считала идеальной. По мечтам и планам, которые потеряли всякий смысл. По эмоциональной стабильности, которая давала мне силы на творчество и помощь людям. По знанию о том, что мои ближайшие родственники — адекватные люди.
Наверняка, вы читали про стадии проживания горя. Отрицание. Гнев. Торг. Депрессия. Принятие. Теория гласит, что человек, у которого случилось что-то ужасное в жизни, переходит с одной ступеньки на другую и, наконец, выбирается из горя. Та-дам. Красивая теория, которая ну ни как не вяжется с реальностью.
Мое горе — это хаос, в котором депрессия смешивается с принятием, а гнев с торгом. Я не шагаю по ступеням. Скорее я плыву по реке, и по ходу движения ударяюсь о камни или хватаюсь за спасательные бревна.
В процессе горевания важно понимать, что ты потерял безвозвратно, что еще можно вернуть, а что у тебя осталось. Я составила три таких списка. Признать, что именно я потеряла из-за тупорылой войны Путина против украинского народа, — оказалось самым сложным. Проще всего было цепляться за надежду о том, что можно получить назад. Я фантазировала о том, как снова окажусь в своей киевской квартире, как буду жаловаться на то, что в ней нет посудомойки, как буду радоваться солнечному свету из больших окон.
Вы знали, что надежда и страх — это две стороны одной медали? Если держаться за надежду слишком сильно, неизбежно испытаешь страх потерять то, на что надеешься. Поэтому, когда мы с Филей вывезли наши вещи из квартиры (у нас случилась неприятная ситуация с хозяйкой и мы решили съехать), мне стало легче. Надежда растворилась, а вместе с ней и страх. Случилось первое closure (отпускание, наверное, самый верный перевод) из ряда closures, которые необходимы для проживания горя.
Прямо сейчас происходит крушение моих идентичностей, к которым сильно привязалась: Я-подкастер, Я-секс-терапевт, Я-подруга, Я-целеустремленная, Я-сильная. Не задохнуться под этими обломками мне помогает буддистская идея «пустотности».
Пустотность — это не пустота, в которой нет ничего, это что-то типа пространства, в котором есть всё одновременно. Там возникают и исчезают идентичности, мысли, желания, эмоции, оценки. Осознавать пустотность страшно. Кажется, что в ней небезопасно, не за что ухватиться, там нет ни черного, ни белого, нет определений, в ней все неизвестно и все меняется. Но в то же время в ней свободно и безмятежно. Поэтому сейчас я выбираю не самоопределяться, не представляться, не стараться казаться какой-то. Побыть в пустотности.
Я знаю, что это лишь начало. Мне предстоит преодолеть еще много днищенских состояний и выбраться из нейлоновых сетей вопросов: «а кто ты теперь?», «чего ты хочешь?» и «что будешь дальше?» Мне предстоят сложные решения, чувства отчаяния и облегчения. Потому что горе — это путь.
Вот. А как ваши дела?
