твои ладони потихоньку двигаются выше и останавливаются на щек | тоору ойкава ♡

твои ладони потихоньку двигаются выше и останавливаются на щеках. поцелуй становится куда более интимным долгим; вы будто бы смакуете друг друга, одним поцелуем восполняете те, которые не могли друг другу подарить во время отсутствия тоору. эмоция, играющая внутри и снаружи тебя, сотнями приятных ощущений отдает в грудную клетку. ставишь ладонь между вашими губами и глядишь на ойкаву довольным глазами.

— я проголодалась.

шатен подставляет тебе локоть, за который ты цепляешься. дорога до дома тоору недолгая, но определено потрясающая: все ещё солнечные улочки, по которым вы шагаете практически в ногу, болтая о всяком, пусть даже не важном для вас. но ойкава решил кое-что оставить на потом, не хочет говорить тебе важную новость на улице, тем более, он не знает, как ты отреагируешь, потому его выражение лица иногда становится безучастным, словно он витает в облаках, слушая тебя лишь краем уха. гостиная встречает чистотой, которую ты навела на пару с ойкавой ранее, и запахом мужского одеколона, который приелся к этому дому. студент быстро ушел разбирать вещи, которые брал с собой в поездку, сказав тебе напоследок «начинай готовить без меня», чем, собственно, ты и занимаешься. под нос напеваешь песню, которая застряла в голове, параллельно ловко управляешься с мясом и овощами, которые скоро оказываются на сковороде. понятие «время» для тебя исчезло во время готовки; готовка в принципе стала твоим небольшим хобби, которое помогает избавиться от ненужных или неприятных мыслей и убить время. и твои соседки из других комнат, включая сору и асуку, конечно, очень благодарны тебе, когда ты становишься у плиты.

ойкава уже несколько минут наблюдает за тобой со стороны, сложив руки на груди. сейчас ты выглядишь забавно и мило одновременно: бубнишь что-то мелодичное под нос и мастерски, как повара в кулинарных шоу, управляешься с ужином, ароматный запах которого выманил тоору со второго этажа гораздо раньше, чем шатен собирался спуститься. мысль рассказать тебе новость, которую он отложил на потом, появилась сейчас. тоору руководствуется тем, что, если новость тебе не понравится, то твое настроение лишь немного испортится, учитывая то, что ты, кажется, сейчас очень даже хорошо себя чувствуешь.

— я собираюсь провести остаток лета в аргентине.

банка сахара, которая всего секунду назад была в твоих руках, оказывается на полу, с громким звуком разбившись вдребезги об кафельный пол. неожиданность этих слов, суть слов тоору или просто неосторожность — сложно сказать, что конкретно стало причиной того, почему твои руки резко ослабли. ты мигом опускаешься на корточки, принимаешься молча собирать осколки, глядя мутным взглядом перед собой.

— крошка, ты чего? — беспокойно спрашивает парень, оказавшись на коленях напротив тебя. особенно острый осколок оставляет порез на указательном пальце, ты выпускаешь стекло из рук, порезав кожу на руках в еще нескольких местах, откуда тут же брызнула кровь. — оставь, я уберу, — ойкава тянется к твоим ладошкам, но ты отодвигаешься назад, мотая головой из стороны в сторону, — что такое? дай, я просто взгляну.

снова отрицательно мотаешь головой, и в момент, когда тоору поднимается с колен и обходит место, где разбилась банка, ты начинаешь плакать навзрыд, издав короткий жалобный стон. не потому, что ойкава уедет в аргентину, дело в совокупности всех произошедших событий и чувств, которые копились день за днём, не находя естественного выхода. слёзы перекрывает обзор, ты отползаешь ещё дальше, пока не упираешься спиной в кухонные ящики, ручки которых давят в спину, доставляя сильный дискомфорт. боль от порезов практически не ощущается, только под грудью сильно что-то давит, от чего даже дышать становится трудно.

— т/и, что мне нужно сделать? — в легкой панике ойкава глядит на тебя, не осмеливаясь приближаться или касаться.