Даже такое мы слышали. То есть они считают, что то, что есть у | Equality

Даже такое мы слышали. То есть они считают, что то, что есть у нас, это порядок. Но самое главное, кроме этих трех причин – люди едут туда, где у них есть знакомые, которые могут их принять. Это самая распространенная причина.

- За какой именно помощью к вам обращаются украинские беженцы?

Прежде всего люди обращаются за деньгами. Потому что многие, кто приехал в Россию еще до начала * по путинскому призыву, еще не получили обещанные им 10 тысяч. Вот этот первый призыв ехал за обещанными Путиным 10 тысячами. Потому что для Донбасса 10 тысяч это большие деньги. И, конечно, они не предполагали, что в Москве это немножечко другое. Но тут вот какая проблема – это одноразовое пособие. Надо помнить, что даже люди, получившие статус, у нас не получают никакого пособия. Как это есть во всех странах. Сейчас 10 тысяч – это единоразовое пособие, а для всех остальных беженцев – 100 рублей. Так вот эти 10 тысяч очень трудно получить. Потому что решение об их выплате принимается в Ростовской области. Я пока видела только двух человек, которые получили эти 10 тысяч.

Первое время благодаря тому, что нам удалось собрать большую сумму, мы давали им по 5 тысяч. Но эти деньги очень быстро разошлись. Сейчас мы продолжаем сбор денег. Потому что даже в пунктах временного размещения (ПВР), где их кормят и дают кров, человек не может жить без денег. Ему нужно купить лекарства, ему нужно элементарно купить себе пару белья на смену, если он приехал «гол как сокол». Ему надо поменять одежду, потому что многие приехали, когда было холодно, а сейчас уже лето. Особенно проблема – это обувь. За этот second hand, который нам приносят москвичи, мы, конечно, говорим спасибо, но мы уже объявили: пожалуйста, приносите нам новую обувь и новую одежду. Потому что все-таки это не бездомные. Эти люди были вполне обеспеченные в свое время и в своем месте.

Вообще очень важно помочь людям сохранить чувство собственного достоинства, потому что в тех условиях, в которых они сейчас находятся, это очень тяжело. Очень тяжело просить.

Еще есть проблема с медицинским обеспечением. Кстати, сейчас должны бесплатно делать медицинское обследование, когда люди получают документы. Но не везде это делают. Перевод паспорта требуется, на это тоже нужны деньги. Деньги, деньги и деньги. Это ужасно! Это отвратительная штука – деньги. (Улыбается). Но, к сожалению, ничего не поделаешь. Другого способа поддерживать жизнь социума не нашлось. Теперь почему-то людям не разрешают поменять гривны, которые они привезли. Я уже не говорю о том, чтобы взять со счетов. Обменять можно, кажется, только 8 тысяч. Но их можно поменять только после того, как человек получил путинские 10. Я пыталась найти в этом логику и нашла. Я поняла так, что те, кто получил 10 тысяч, это хорошие украинцы. Им можно дать разрешение поменять гривны.

- Как беженцам помогает комитет «Гражданское содействие», из вашего рассказа понятно. А что делает государство для помощи украинским беженцам?

Государство построило пункты временного размещения. Многие из них очень хорошие. Это правда. В 2014 году было то же самое. Государство к ним относится существенно лучше, чем к другим беженцам. Хоть им не предоставляется статус беженца, но им предоставляется временное убежище и упрощенный порядок получения гражданства. Это, конечно, политическое решение. Но, тем не менее, если люди хотят стать гражданами России, пусть становятся. Потом не пожалеть бы. Но тем не менее.

В тех же пунктах временного размещения одежду не выдают. Такое происходит, только если там работают волонтеры. В некоторые пункты, где все организовано хорошо, пускают волонтеров. Сейчас один из наших сотрудников поехал в ПВР, где волонтеры обслуживают этот пункт от начала до конца: убирают, моют, помогают с документами. Там, где госорганы не боятся присутствия гражданского общества, такое сотрудничество есть. И мы хотим сотрудничать с государством. Потому что мы не можем людям дать документы. Не нами сказано: «Хотеть труда со всеми сообща и заодно с правопорядком». Мы бы тоже этого хотели, как Пастернак хотел.