Праздники. Часть 2 Мне сложно дописывать этот текст, но дав | FCKCLB // 1.1
Праздники. Часть 2
Мне сложно дописывать этот текст, но давайте перелистнём эту страницу. Значит так. Мужская жизнь — это спираль. Первый виток: тебе 20 лет, допустим, ты живёшь в Германии и в рождество едешь на разбитой бэхе к девицам. Тебе 25 лет, снова рождество, ты прикрепляешь к капоту бэхи оленьи рога, берёшь жену и везешь ее к своей маме, которая напекла плюшек. Бумс! Второй виток. Тебе 30 лет, и ты снова на чуть менее разбитой бэхе едешь к девицам. Тебе 35 лет, и ты везёшь к своей маме новую жену (или старую, если вы помирились). Бумс! Третий виток. Тебе 40 лет, ты едешь к девицам. Смысл вы поняли.
На каком-то витке нет смысла крепить рога к автомобилю, потому что они, скажем так, и так присутствуют в вашем облике. Но тут уж ничего не поделаешь.
Я вам пишу, конечно, со второго или третьего витка, поэтому я печальный, радостный я был на первом витке. Но зато я умный, как говорится, глупые люди не ведут секс-блог (хаха). На западное рождество я брал жену, мы ехали к маме, проводили несколько спокойных и светлых дней, затем я издавал альпийский вопль (йодль!), хватал жену, и мы ехали на Новый год в близлежащую Голландию к друзьям. В Голландии мы веселились так, как умеют веселиться только на первом витке, а первого числа я, бодрый и основательный как бурундук, преодолевая похмелье, залезал в близлежащее соленоватое от близкого моря озеро.
В какой-то момент мы с женой ехали к друзьям, уже зная, что при возможности разъедемся. Но так как мы не умели не спать в одной кровати и не умели веселиться не вместе, то мы спали в одной кровати и, занимаясь сексом, старались делать вид, что мы чужие. Не пробуйте так, это довольно противно. Помню, как она, кончив, оттолкнула меня ногой: проваливай, я получила своё. Помню, как я представлял её себе куклой с маленькой идеальной попой, которую сделал сумасшедший и гениальный папа Карло — потому что понимать, что она живая и она больше не моя было слишком больно. Трахал эту чёртову куклу — до боли, до самозабвения.
А однажды в ночь накануне рождества я, как в песне Константина Меладзе, прочёл ее переписку в соцсети, в которой она предлагала себя киевскому мажору. Потом встал и дал себе ощутимую оплеуху. Был полон презрения: к ней, потому что мажор был так себе, совсем ей не пара, и к себе, потому что не удержался от того, чтобы прочесть весь этот эпистолярный роман. На следующий день мы поехали встречать рождество. Понимаете теперь, почему я не очень его люблю?
Нет худа без добра: мужская жизнь — спираль, и на этом её витке я — Алекс Хуялекс. Разбитая бэха везет меня к девицам, водитель останавливается, выходит, бросает на стекло грязный снег, включает дворники — теперь мы хоть видим дорогу. Девицы — там, на них фетиш-костюмы, они пахнут ванилью, и на этом витке я знаю, что с ними делать. "Постой, — говорю я водителю, — мы не прикрепили к машине рога". "Что, уважаемый?" "Оленьи рога". Водитель молчит, бэха мчится, скоро я приеду к вам.
