2022-04-04 13:47:48
Ночью я написала очень личный текст максимальной степени мрачности, но сейчас посмотрела на него и нет, не хочу вытаскивать все это в публичное пространство в таких подробностях. Поэтому сильно сокращу:
TW: ПТСР.
Есть идея, что психологическая реабилитация - только для жертв агрессии или насилия. Это не так. С теми, кто все это делал, тоже надо работать. Иначе, чем с пострадавшими, по другим протоколам, но нужно.
Рано или поздно все это (вы прекрасно знаете, какое слово я обхожу, чтобы продолжать вести этот канал дальше) закончится, и военные с обеих сторон вернутся домой, к семьям.
Но важно понимать: они не будут жить в закрытом гетто. Они будут ходить с нами по одним улицам, стоять в очередях и ездить в лифте. Каждый день. После всего, что они видели и делали, просто так по щелчку переключиться на мирную жизнь нельзя. Психика продолжит сопротивляться.
Это будет сказываться на семье, на детях, на близких, на подчиненных, на всех, кто под руку попадется. И проявления поствоенного ПТСР - это не "хихи, дядя Петя салюта боится" (вообще не "хихи", если с этим лично столкнуться).
Я - дочь ветерана боевых действий в Чечне. На тот момент ему было примерно столько же лет, сколько мне сейчас. Мы никогда об этом не говорили, это было запрещено. Я не знаю, где именно он был. Но я знаю, что такое, когда человек кричит от флешбеков по ночам. И особенно - когда он кричит не от страха, а от того, что хочет обратно. Что хочет еще крови и насилия. Потом он бухает. А когда не бухает, он бешеный, непредсказуемый и взрывной. Спойлер: со временем с алкоголем ему удалось навсегда завязать, хоть эта история с хеппи-эндом, но непредсказуемая агрессия осталась.
Общение с таким человеком даже на бытовые темы - это прогулка по минному полю. У нас эта формулировка была домашним обозначением разговора - мол, "ну что, дочь, пойдем-ка, прогуляемся по минному полю", но смешного там было мало. Потому что я всегда чувствовала в нем неуправляемую агрессию, которая рвется наружу, и неважно, кто или что попадется под руку. Ты никогда не знаешь, что сдетонирует. Мне кажется, он и сам чувствовал: что если он перейдет черту, например, в физических наказаниях - он уже не остановится. Он просто не сможет. Это как неутолимая жажда "тех ощущений", как ломка. Он не переходил эту границу "по-серьезному" (мелкие тычки я не считаю), но ты хорошо понимаешь, чего ты боишься, и этот страх фоном сопровождает тебя 24/7. Мы не общаемся несколько лет, и вот эта полу(?) дремлющая агрессия - одна из главных причин.
Я никому не желаю с таким сталкиваться. Человек не в состоянии справиться с этим сам, и те пути, которые он будет искать для утоления своих страданий, зачастую приносят только больше боли и ему, и его семье. У военных с ПТСР высок риск зависимостей, есть вероятность тяги к криминалу, потому что это близко к "той" обстановке.
Сейчас у общества куда больше инструментов для работы с ПТСР. Возможно, этот мой пост наведет кого-то на идею проекта или разработку программы психологической реабилитации участников боевых действий и поддержки их семей. Бота в телеге, частных консультаций от психологов с соответствующей квалификацией, чего угодно.
Насколько мне известно, сейчас таких инициатив нет. Допускаю, что это может быть связано с оборонкой и сокрытием информации о местах службы, но наверняка можно что-то придумать. А даже если такие программы есть, чем больше выбор и чем доступнее они будут - тем лучше.
Начинать работать и разрабатывать программу, обучать людей и дополнительно обучаться самим, если вы психолог и готовы работать с темой ПТСР, стоит уже сейчас. Любая идея требует времени на подготовку и обкатку.
Со своей стороны я обещаю информационную поддержку подобным проектам. И, насколько мне это позволит закон, сделать это для обеих сторон происходящего. Если вы уже делаете что-то подобное, напишите мне на ebsluchay@gmail.com, так я точно не потеряю ваше письмо.
8.0K views10:47